Дети жизнь – Детская жизнь | Родителям и детям о жизни родителей и детей
Тяжелейшее бремя ребенка — непрожитая жизнь родителей
Как передаются семейные сценарии? Этот вопрос, думаю, возникает у многих. А может быть мы совсем не связаны с тем, что было в наших семьях раньше и полностью свободны от сценариев предков?
Как передаются семейные сценарии? Этот вопрос, думаю, возникает у многих. А может быть мы совсем не связаны с тем, что было в наших семьях раньше и полностью свободны от сценариев предков?
Семейное наследие
Вот что говорят исследователи. Карл Юнг писал: “Тяжелейшее бремя ребенка – непрожитая жизнь родителей”. Как это можно понимать?
Родитель, который не реализовал в жизни свои мечты, влечения, не прожил какую – то важную часть самого себя, будет неосознанно ждать от ребенка “исправления” этого.
Ребенок же вынужден нести этот груз ожиданий годами, а порой всю жизнь. Как часто мы встречаем родителей, которые сами так и не став кем – то, не занявшись чем – то, не нашедшим себя – “делают всё” для своих детей, чтобы у них было иначе.
Подписывайтесь на наш аккаунт в INSTAGRAM!
Зигмунд Фрейд писал про “тревожащую странность”, которую может ощущать человек при столкновении с определенными обстоятельствами, людьми, явлениями в жизни, которые отсылают его к тому, что было “невысказанным и невыраженным” раньше,
“эта бездна, черная дыра” соединяет нас с другими”
– писал он. Его теория коллективной души была о том, что чувства передаются от поколения к поколению в привязке к той или иной ошибке предков, которая больше не держится в сознании. Кажется, что разница в описании трансгенерационного психологического наследия у двух психологов только в том, что Фрейд называл ошибкой то, что Юнг травмой или непрожитой жизнью родителей.
Травмы и ошибки родителей сами являются типичными сценариями нашего коллективного бессознательного или коллективной души. То есть, прожить жизнь без ошибок и травм не возможно, они являются неизбежной реальностью и мы не выбираем – какой будет эта травма, как сильно она повлияет на нас, но можно пытаться созидать из этого опыта что – то новое, обогащая свою психику и жизнь.
Невозможно полностью залечить травму, но можно научиться жить с ней более полноценно.
А можно идти с “рюкзаком ” своего наследия от предков, постоянно ощущая тяжесть, так и не открыв его, не воспользоваться его наполнением и может быть, что – то выбросить, положив своё.
А вот еще один взгляд на явление передачи сценариев от поколения к поколению. Наш современник врач – психиатр, психотерапевт, американец индийского происхождения Ашок Беди говорит об этой передаче – как о карме. “Жизнь предоставляет серию выборов. Выборы приводят к действиям. Действия ведут к последствиям. Действие и его последствие – это и есть карма”.
Выбор – наиболее “тонкое” место нашего пути.
Мы почему – то выбираем сделать именно так, а не иначе. Выбираем определенных друзей, партнеров, профессию, имена для своих детей… И всё это не только наш личный выбор, но и неосознанный выбор, связанный с историей нашей семьи.
Мне вспоминается яркий случай, приведенный А. Беди про приемную девочку, которую удочерила семья сразу после её рождения. У ребенка возникли серьезные психологические проблемы в подростковом возрасте. И в этот же период, она встретилась со своей биологической матерью.
Способы решения проблем, поведение этой женщины оказались точно такими же как и у её ребенка, которого она никогда не воспитывала.
Лучшие публикации в Telegram-канале Econet.ru. Подписывайтесь!
Действительно, сценарии прошлых поколений могут иметь место даже без непосредственного контакта. И такая закономерность еще раз говорит о том, что передача происходит независимо от нас. И то, что нам остается – иметь с ней дело в своей жизни.
А. Беди пишет, что энергетические поля, которые возникают в семье передаются от родителей детям. Родителями в семье создается некий психо – эмоциональный шаблон, который организует аналогичные эмоции и реакции у детей.
Так устанавливается энергетическое поле, которому со временем не нужно материального воплощения.
Мы сами выбираем – иметь дело или нет с своей душой, со своей психикой, с семейным наследием и для этого у нас есть множество разных способов, систем, подходов. И кажется, что западным людям более понятен психотерапевтический подход – способ взаимодействия со своей душой с помощью другого (психотерапевта).
Можно сказать, что взаимодействие с внутренним происходит через обращение во вне, Система йоги больше похожа на путь к себе через себя, через тело, духовные практики.
Эти способы в итоге – про одно и тоже – про способ путешествия в глубины собственной души.
И этот выбор доступен каждому из нас.
В Библии говорится “Родители съели зеленый виноград, а у детей появилась оскомина на зубах”. Эта идея также про межпоколенческую связь, про то, что жизнь родителей сказывается на жизни детей.
Изгнание из рая Адама и Евы в этом смысле может выглядеть как травма, ошибка, выбор, карма наших далеких предков, который до сих пор проживается нами. Эта травма выражается в том, что люди вынуждены искать потерянный рай снова и снова, пытаясь соединить в себе человеческое и божественное. И это, с одной стороны – испытание, с другой стороны – возможность соединит ь в себе разные полюса, найдя в этом процессе свой индивидуальный путь.
Исследовать сценарии, травмы, невысказанное, карму своей семьи нам нужно для того, чтобы идти дальше, а значит жить интереснее, более полноценно, обогащая свой личный опыт и одновременно дополняя опыт своей семьи.
Ощущать себя самим собой, одновременно являясь частью своей семьи – это может быть результатом такой работы. опубликовано econet.ru. Если у вас возникли вопросы по этой теме, задайте их специалистам и читателям нашего проекта здесь
Автор: Анна Синицына
P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание – мы вместе изменяем мир! © econet
econet.ru
Дети жизни — Психология PRO
Наше отношение к жизни – это самогипноз, где мы обрисовываем происходящее, сравнивая со своими представлениями о том, как надо. И если жизнь этому «надо» не соответствует, мы внушаем себе несчастье. Такие самовнушения в запущенных случаях работают подобно снежной лавине – накручиваются на собственную основу, растут в размерах, отнимая все больше жизненной энергии.
Чем мрачней кажется жизнь, тем большим неудачником кажется себе ее участник. С таким вот самовнушением дурное состояние воспринимается еще более оправданным и уместным. Именно так можно попасть в порочный замкнутый круг долговременного уныния. Логика тут примерно такая: «жизнь – дерьмо, она плохо со мной обошлась, и потому не заслуживает ни уважительного отношения, ни понимания. Раз она ко мне по плохому, то и я к ней также..»
То есть, в таком состоянии рождается что-то вроде осуждения жизни: «ты плохая, мрачная и несправедливая». Все происходит так, словно человек не понимает, что его жизнь – это и есть он сам. Словно «я» – приглашенный гость, заслуживающий нормального отношения, а жизнь – хозяин, которому следовало бы все устроить, как полагается. А раз этот хозяин ведет себя непотребно, его остается лишь осудить, ожидая, пока он сам не исправится, и не проявит должного гостеприимства.
Наша жизнь – это и есть мы. Если мы верим, что жизнь – это такое низкосортное явление, не заслуживающее доверия, то проделываем это с собою, и силой этой веры ощущаем себя никудышными людьми. А раз никудышные, значит – никому ненужные, и не заслуживающие хорошего отношения. С такой логикой наворачиваются обороты, нарастающей депрессии.
Конечно, бывают прихоти судьбы, от нас независящие – всемирные потопы, ураганы, землетрясения. Я говорю о природных катаклизмах, потому что в депрессивном состоянии жизнь похожа как раз на неподконтрольную мрачную стихию.
Оценки всех явлений идут изнутри. Мы воспринимаем происходящее собой и за пределы этого перцептивного субъективизма личная «внешняя» реальность выпрыгнуть не может. Даже если на событийном уровне все ОК, депрессия навязывает происходящему свой мрачный реализм, и бестолковое ощущение, что сделать с этим ничего нельзя. Дурные состояния по своей сути – набор ложных убеждений, вокруг которых наворачиваются соответствующие настроения и эмоции.
К ложным убеждениям мы приобщаемся с детства. Мы рождаемся беспомощными, нарабатывая стойкую веру, что реальность – это нечто от нас независящее. Качество жизни ребенка полностью зависит от внешней «всемогущей» – дарящей или же обделяющей силы – от его родителей. Фактически жизнь ребенка – это и есть отношение его родителей к нему. С детства мы приучаемся ощущать реальность безопасной, угрожающей, стабильной, непредсказуемой, щедрой, отнимающей, осуждающей, ободряющей, влияющей, равнодушной. У каждого свой перечень со своими акцентами.
И такое вот ощущение внешней прихотливо судьбоносной стихии, повелевающей жизнью, в той или иной форме проносится через годы. Вот только в какой-то момент мы понимаем, что эта стихия – не наши родители. Они – такие же как мы – выросшие дети. А чувство всемогущей капризной силы, от которой зависит благополучие, никуда не уходит, а все также незримо влияет. И мы пытаемся ей угодить, умаслить свою судьбу, иногда проклиная, а иногда благодаря за ее «дары». Некоторым для этой цели подходит образ Бога, другим – образы покровителей, партнеров, начальников, или старших товарищей.
Вот и получается, что Бог для большинства людей – это всего лишь воплощение фантазии, которой руководит потребность во всемогущем заботливом родителе – вечной незыблемой опоре, которой мы лишились, когда начали взрослеть, сталкиваясь с не по детски сложной хаотичной реальностью.
Я понимаю, как громко звучит эта теория, но вовсе не утверждаю, что за пределами нашего ума Бога не существует. В каком-то смысле – только там он и может быть. Постоянные читатели progressman.ru знают, как часто я все свожу к проекциям. В данном случае это значит, что для отдельного человека не только Бог, но и мир вообще – это лишь способ восприятия – набор личных ощущений. Образ Бога в нашей «душе» растет и трансформируется вместе с нами.
Удачу и невезение в этом ракурсе мы воспринимаем так, будто эта незримая сила нас поощряет, или же наказывает. Дескать, если не везет, значит судьба не жалует. А если везет, можно радоваться – высшие силы тебя любят и поддерживают. Отсюда растут ноги у всевозможных бессмысленных суеверий и ритуалов, на которые мы ведемся в страхе обидеть свою судьбу. Не много ли берут на себя суеверные люди, полагая, будто Бог настолько невротичен, что станет обижаться, сердиться, ревновать и наказывать за отклонение от наших маленьких обрядов?
То же самое в отношениях. Люди порой так расстраиваются, когда не удается кому-то понравиться, словно в этот момент над ними провисает крест, которым судьба замахивается на личное благополучие. Вроде как, если кому-то не нравишься, то это признак того, что Бог от тебя отвернулся и смотрит на других – более качественных детей. А то, что вкусы у людей разные и всем угодить просто нереально, так этот факт, видимо в силу своей вопиющей очевидности, порой остается незамеченным.
Иной невротик ожидает, что жизнь как некий глобальный родитель должна изливать на него потоки халявной любви и счастья в форме всевозможных благ и удачных обстоятельств. А когда этого не происходит, он думает, что жизнь-родитель его не любит. А раз не любит, значит что-то с ним не так – какой-то ни такой, какой-то – неправильный, ущербный. Вроде как, счастье и удача – это что-то вроде счастливой звезды, под которой надо родиться, и если «не повезло», то сделать с этим уже ничего нельзя.
Совершаемые ошибки в таком случае подчеркивают невротику, что он по своей сути – неудачник, и чтобы защитить себя от этого неприятного осознания, он избегает самостоятельных действий, которые могут привести к ошибкам. Невротик не понимает, что ошибки на пути к успеху просто неизбежны, иначе ничему не научиться.
И в делах, бывает, человек ставит себе цель, работает, надеется на успех, строит ожидания, а после первой же неудачи опускает руки, словно небольшая осечка является каким-то знаком, которым высшая сила, ответственная за успех, капризно выражает свою нерасположенность, закрывая путь к успеху. В итоге человек думает, что пытаться продолжать намеченный путь бесполезно – все равно ничего не получится.
Но разве ошибки реально пророчат провал на выбранном пути? Практика и здравый смысл подсказывают – нет никаких высших сил, демонстрирующих свою немилость в наших поражениях. Есть только опыт. Пока мы учимся, ошибки неизбежны, ведь именно они нас и учат наиболее эффективным образом. А успех – это не следствие рождения под какой-то абстрактной счастливой звездой, а результат целенаправленных действий.
В этой жизни мы сами себе родители. Не надо никого умасливать и ждать одобрения – эта инфантильность обычно не приносит ничего кроме жалости и презрения. Хочется что-то поменять, надо действовать. Если действовать страшно, именно этот свой страх и надо принимать, как реальный балласт. А корить судьбу за собственные упущения – болезненная бессмысленная трата сил.
Действовать бывает страшно, потому что таким образом мы словно бы делаем шаг с тропинки, где оставались инфантильными детьми, на путь, где мы сами несем за себя ответственность. Чтобы этот шаг совершить, важно почувствовать, что комфортная иллюзия защищенности высшей силой не так ценна, как реальная сила и свобода самостоятельности.
© Игорь Саторин
Другие статьи по этой теме:
progressman.ru
Дети — жизнь в долговой яме
Как-то по радио я слушала дискуссию на тему «От чего бы вы хотели уберечь своих детей». Звучала тема наркомании, алкоголизма, телевидения, компьютерных игр и прочего. А я ехала в машине и думала, что я хочу уберечь своих детей от жизни в долговой яме. В смысле, от жизни под лозунгом «Я должен». У нас ведь в обществе как — ребенок еще только родился, а к нему уже предъявляют целый список на всю жизнь: должен спать по режиму, есть то, что надо есть и когда надо, опорожняться по расписанию, уважать старших, быть старательным и прилежным в учебе, интересоваться тем, что взрослые сочли нужным, и прочее, и прочее… На тот момент я ехала с визита и была расстроена маниакальным стремлением мамы впихнуть своего ребенка в рамки нормы, которые при ближайшем рассмотрении оказались настолько противоречивы, что ребенок был в них совсем невпихуем. И я понимала, что снять тревожность ребенка можно только изменив мамин взгляд на него. Как тут будешь не волноваться, если ты все время неправильный, какой-то не такой и в любой момент мама может передумать и перестать ухаживать за тобой. Страх оказаться плохим и отвергнутым второй после страха смерти.
А как изменить взгляд на ребенка, не изменив взгляд на себя? И тут я подумала, что в долговую яму сажают своих детей родители, которые сами в ней сидят по самые ушки и предъявляют сами себе целый список того, что «должен делать настоящий родитель». Хотя родитель – это лишь одна ипостась проявления личности. Подобную мотивацию у таких людей можно увидеть в разных направлениях их жизни. И я начала искренне сочувствовать таким людям, так как чувство долга всегда идет вместе с огромным чувством вины за несоответствие идеалу, страхом оступиться и сделать ошибку, и с огромным разочарованием и обидой от того, что проживаешь не свою жизнь и не получаешь достойной награды и оценки. Это же постоянная зона тревожности и страданий. Я еще хорошо помню, как из этого выбиралась.
Это типичный образ жертвы – человека, отрезанного от своих потребностей в угоду эфемерного идеала «должен быть таким». Когда человек делает, что хочет, это всегда приносит энергию еще на этапе идеи, и отдает он что-то в мир, потому что у него много и ему столько не нужно. И это — бескорыстно. Когда человек идет из картинки «должен», он дает то, что ему нужно (свои желания и свой комфорт) в долг другому. И всегда возьмет три шкуры с должника.
Жертва – это не какая-то флегматичная особа, вечно ноющая о жизни. Нет. Жертвы чаще всего очень энергичны. У них есть смысл жизни – жить ради кого-то или чего-то. А в «конце туннеля» стоит награда – образ идеального будущего. Из этой великой идеи Жертвы черпают энергию. И если что-то или кто-то этой великой идее угрожает, это что-то или кто-то становится врагом, а Жертва становится очень воинственной, загоняя палками всех непокорных в ее идеальный мир.
Не торопитесь узнавать в описанной мной картинке кого-то из окружения. “Величайший враг прячется там, где ты меньше всего будешь его искать” © В каждом из нас живет Жертва. В ком-то больше, в ком-то меньше. В нашем обществе это очень сладкий образ. Такой правильный, такой простой, насаженный с рождения. Если ты не жертвуешь своим комфортом и желаниями — ты эгоист. А эгоистом быть «плохо», это осуждается. Поэтому — делай что должен, и все тебе будет. Идеалы расписаны по каждому направлению – идеальная мать, идеальная жена, идеальная дочь…
Кстати, об «идеальной дочери». На семинаре «За что цепляют нас наши мамы» я видела, как трудно поворачивается мышление в партнерство с матерью. Идет привычная установка «мать должна», где матери как живого человека не существует. Партнерство не в смысле «равные» и не в смысле «мы дружим против кого-то», а в смысле «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Да-да, идея коммунизма в каждой отдельно взятой семье.
Дело в том, что модель партнерства закладывается в раннем детстве. Та самая зависимость, которая может быть комфортной, и тогда все участники пытаются этот симбиоз укреплять и развивать, а может быть некомфортной, и тогда люди начинают подсознательно этот симбиоз разрушать. Я пишу и говорю об этом много. Комфортная зависимость – это когда потребности каждого члена прикрыты. Соответственно, некомфортная – когда хронически не прикрыты. Но Жертва, она как раз живет в том, что отодвигает свои потребности в угоду чему-то и кому-то, и от этого чувствует себя большой, важной, а главное, «хорошей» и «правильной». Сама это делает. Понимаете? Обстоятельства – это ее оправдания.
Наши мамы тому яркий пример. Они сами жертвовали своей жизнью, загнав себя в долговую яму, хотя их об этом никто не просил, а теперь предъявляют счета за непрожитую жизнь. И на вышеуказанном семинаре я увидела, как отказывается наш внутренний ребенок видеть в матери живущей в чувстве долга, живого человека. Мы выступаем, как чистые потребители. Что, в принципе, не удивительно. Мать, сидящая в мышлении «должна», помещает своих детей в это мышление. А мы перенимаем эту модель материнства, реализуя ее на собственных детях. Входя в свое материнство, мы думаем, что теперь тоже «должны».
Я, как попугай, твержу о взгляде на ребенка как на партнера, который очень заинтересован, чтобы его матери было хорошо. Любовь к матери записана в нас генетически. Ну хорошо, не любовь, но привязанность точно. Более того, ребенок хочет, чтобы все вокруг жили в мире и в согласии. Он готов встраиваться в жизнь взрослых, если она, эта жизнь, есть. Но все это как об стенку горох, когда у женщины есть разделение – или жизнь ради ребенка и тогда она «должна» (далее идет долгий список) или жизнь по своим потребностям. И это не совмещается. Не научили нас этому. Ребенок воспринимается как чистый потребитель, который только требует и требует и ничего не дает взамен. Не удивительно, что мы так устаем с детьми. А вот ребенок-партнер — это уже за гранью фантастики. Особенно это сложно показать мамам с грудничками.
С грудничками принято или жертвовать собой или «бодаться» — кто кого. Работа в партнерстве ведущий-ведомый построена на полном доверии. Ведущий ведет, ведомый идет. И ребенок хочет следовать за мамой, если его потребности и особенности учитываются. Бодание с ребенком происходит тогда, когда мама не видит в ребенке партнера, а начинает мыслить долгами: «я должна» и «ты должен».
Знаете, когда я на семинарах при разборе того, что такое «поддерживающее окружение», задаю вопрос: «Посчитайте, сколько у вас таких человек рядом?», девять из десяти не включают своих детей в «своих». Почему? Да потому что дети не являются поддержкой в нашем мышлении. Дети — это великая жертва собой. Мать должна! А потом мы удивляемся, что в подростковом возрасте они не воспринимают нас как людей из зоны своей заботы, которые нуждаются в поддержке. Они не понимают, что мы устаем, расстраиваемся, ошибаемся, что мы бываем слабы и уязвимы. Что нам надо иногда заварить чай. У них партнерство в связке ведущий-ведомый построено по принципу: ведущий — Жертва, которая «должна», этакий биоробот, который еще все время «предъявляет по счетам» и которому надо сопротивляться, а ведомый – потребитель, маленький деспот, тянущий одеяло на себя. А потом мы спрашиваем, почему мы сами и наши дети не хотим взрослеть? Кто же захочет быть в таком «партнерстве» ведушим.
Так вот, возвращаясь к началу… Я бы очень хотела уберечь детей от долговой ямы. Я хочу, чтобы они поздравляли меня в старости на день рождения потому, что им нравилось радовать меня, а не потому, что они должны это сделать. Я хочу, чтобы они общались с теми, с кем им хочется общаться, и занимались тем, что им приносит не только деньги, но и радость. Я хочу, чтобы их жены получали цветы потому, что им хотелось бы заботиться о них, а не потому, что женам положено дарить цветы по праздникам. А главное, я хочу, чтобы в каждый момент их жизни они понимали, что делают все это не ради кого-то или чего-то, а ради себя. Потому, что хотят этого. Свобода воли. И тогда их жизнь будет наполненной настолько, что им не придется заполнять пустоту внутри алкоголем, наркотиками и прочими иллюзорными наполнителями жизни. А для этого нужно жить так самой. Иначе как же я смогу их этому научить?
depils.com
Жизнь ребенка – бесценна – The Jizn
Сын маминой коллеги не вернулся со школы. Мальчишка учился в третьем классе. Родители не волновались за жизнь ребенка до самого вечера — ну, гуляет ребенок и гуляет. Потом бегали по дворам, разыскивали хулигана, обещая ему все возможные кары. В милицию обратились только ближе к ночи, когда оказалось, что его не видел никто. А потом вновь обходили подъезды, обшаривали чердаки, канализационные люки, подвалы. Расспрашивали детей из соседних дворов, раз за разом, надеясь, что те видели заметили, запомнили, скажут, хоть что-то. Кто-то видел, что мальчик вышел из школы. И все. Пустота. Исчез.
Это случилось в начале сентября больше двадцати лет назад. Мальчика не нашли. Когда мы переезжали, мать все еще ждала¸ что случится чудо. Он вернется. Живой. Я была слишком маленькой, чтобы понять беду этой семьи. Запомнила только страх моих близких.
Мама отводила меня в школу, крепко держа за руку. Из школы забирал дедушка. Прогулки сводились к кратковременным вылазкам во двор под присмотром взрослых. Меня, мелкую, это возмущало до невозможного. Как и любой ребенок, я чувствовала себя бессмертной. Со мной ничего не могло произойти — даже то, что мальчика этого, судя по всему, нет в живых, это проходило мимо сознания.
В те времена мы не знали слова «маньяк». Взрослые да, что-то обсуждали страшное, и в какой-то программе, по моему «Взгляд», рассказывали об убийце-воспитателе из пионерлагеря. А соседка, Марья Филипповна трагическим шепотом по большому секрету пересказывала историю ненормальной, отрезавшей в роддоме ушко новорожденному ребенку — но мы, дети, пребывали в каком-то счастливом информационном вакууме.
Не вернувшийся со школы мальчик — мое сознание, причем ребенка, не отличавшегося глупостью, объяснило это просто — цыгане украли. Даже вполне логичного допущения, что с ним мог произойти несчастный случай, не было. Просто украли цыгане. Он жив, здоров, только где-то далеко. Со временем эта история совсем вылетела из памяти.
Только когда принцесса моя старшая подросла, пошла в школу, и я поняла, что вот это короткое расстояние, которое ей надо пройти от школы до дома — эти метров триста по дорожке, к школьному крыльцу — она пойдет без меня, я ее не буду держать за руку, а дорожка — поворачивает, и есть отрезок, когда я ее не вижу… Мне стало дурно. Я испугалась за жизнь ребенка. Тот старый случай с мальчиком вспомнился мгновенно. Причем в свете совершенно ином. Дошел весь ужас того, что понимаешь — ребенка нет. Не уберегла. Не исправить.
Вспомнилось и детское наивное убеждение, что его украли цыгане. А к нему — взрослое понимание. Что, может быть, и не маньяк то был (не говорили тогда о маньяках), может быть котлован. Или пруд. Или река. Но, может быть, и человек, который уже совсем не человек. И спасти ребенка от этого я не смогу, если меня не будет рядом, а он… А сам ребенок может не понимать, что это — опасность.
Когда я твержу своим школьницам, что опасность может идти даже от хорошо знакомого человека — они надо мной смеются. «Да что кто нам сделает»! «Да что может случиться»! Старшая, правда, уже начала понимать, что, случиться может многое. А десятилетняя мелочь упрямо трясет косичками и с видом умудренного опытом человека отвечает: -Мууууууль, у тебя паранойя! Или рассказывает, что она сделает, если на нее кто-то нападет.
Все мои уверения, что сделать она не сможет абсолютно ничего, волшебным образом в одно ушко влетают, в другое — вылетают. Когда я вижу эту счастливую уверенность, то вспоминаю себя, и понимаю — это какое то странное свойство детской психики. Ребенок просто не осознает, что его могут убить. Волшебная убежденность в собственном бессмертии и безопасности.
Она во всем. Залезть на трубу старой котельной — да в легкую! Ухватиться за провода на слабо — да пожалуйста! (так погиб сын технички из нашей школы, бабЛизы, много-много лет назад). Помочь милой тете снять котенка с дерева — ой, тетя, а где котенок, куда вы меня тащите?.. Когда ребенку говоришь об опасности, он вроде бы слушает, внимательно. Кивает и соглашается. Но не осознает. Вот хоть лопни, хоть тресни, не осознает! Потому что пребывает в счастливой иллюзии собственной неуязвимости.
Я вспомнила эту историю, потому что вчера вечером неподалеку от нас в семье приключился пусть кратковременный, но кошмар.
Семилетний мальчик исчез с закрытой территории придомового участка. Вот был он во дворе — и нет его. забор — высокий, не перелезть. Замки на калитке крепкие — снаружи не вскрыть без грохота. Два отлично тренированных ротвейлера несут охрану на участке. А ребенка — нет. И калитка, которую снаружи не вскрыть, открыта.
Хорошо, соседские мальчишки заметили, что первоклашка сам вышел со двора и пошел вверх по улице. Даже окрикнули его. Он ответил что сейчас придет, позвал к себе во двор, играть. Пару часов спустя гуляку нашли в гостях, на другом конце поселка, увлеченно режущегося в какую-то игру с таким же мелким раздолбаем. К тому моменту взрослая часть нашего населения успела прочесать все окрестные кусты и опушку леса, проверить ямы за поселком и все-все-все. Бабуля гостеприимного шалопая была очень удивлена, что поднялся такой переполох — она даже не думала,что гость может не спросившись у родителей уйти…
Казалось бы, все закончилось хорошо, просто прекрасно, но по данным СК России в 2012 году без вести пропали 13 455 детей, из них 3999 малолетних (до 14 лет). Можно найти новые цифры, у меня просто нет желания искать. И поиск пропавших детей — это не короткое приключение, как это, слава богу, случилось вчера у нас в округе, а тяжелый труд. А уж что происходит с детьми, которые попали в руки преступников, мне представить страшно.
Тут надо сказать, наверное, что то вроде :»берегите детей»… Хотя за ними лучше всего неусыпно следить. Жизнь каждого ребенка — бесценна. Оборвать ее может что угодно. Да и не только ребенка. Дедушку этого мелкого… пропущу нехорошие слова, увезли на Cкорой. С сердцем плохо стало, и очень, очень жалко старика, очень достойный дед. Очень надеюсь, что его вылечат быстро и без последствий.
©
thejizn.com
Жизнь с ребенком
Как-то сидя в очереди на прием в женской консультации во время первой беременности, я услышала разговор двух мам. Обе ждали по второму ребенку и вспоминали младенчество первых. Обсудив разные сложности жизни с ребенком, одна мама резюмировала: «Когда ребенок засыпает, у мамы начинается жизнь» «Это точно» — согласилась с ней вторая и добавила – «Как потом двоих усыплять? Вообще времени для себя не будет».
Я поверила. Тогда я поверила этим мамам с опытом, что это норма, что так и должно быть. Что мама живет своей жизнью только тогда, когда ребенок спит, а все остальное время она живет жизнью своего ребенка. Мне потребовались годы, для того, чтобы понять ошибочность этого убеждения. Жизнь мамы не должна вертеться вокруг ребенка. Нужно уметь встроить ребенка в свою жизнь так, чтобы оставаться не только мамой, но и собой каждый день 24 часа в сутки, а не когда ребенок спит.
Если мама начинает жить своей жизнью только тогда, когда ребенок засыпает, то возникает гипертрофированная важность, чтобы ребенок уснул обязательно вовремя. Мама нервно поглядывает на часы, потому что уже пора бы начаться ее жизни, но ребенок еще не спит. И чем сильнее маме хочется, чтобы ребенок уснул, тем активнее ребенок с этим сном «борется». Как будто чувствует мамину встревоженность. И мама даже может начать злиться на «вредного» ребенка, который, как нарочно, не засыпает… Возникает, иной раз, утомительное противоборство: мамина настойчивость с одной стороны и организм ребенка с другой. Именно так: организм ребенка. Потому что сон – потребность организма, и проблема засыпания не решается хорошим поведением и усилием воли ребенка.
А если не дифференцировать? Не делить жизнь хронологически на жизнь для себя и жизнь для ребенка? Пусть будет жизнь с ребенком. Такая жизнь, в которой будет комфортно и маме, и ребенку.
Как-то с подругой в торговом центре увидели молодую женщину с ребенком в слинге. Малышу на вид 2 месяца. «Зачем сюда с ребенком! Тут столько людей, разная инфекция!» — с осуждением сказала подруга. Лет 10 назад я бы поддержала подругу в том, что это безумие и что так ни в коем случае нельзя. Но сейчас мои взгляды поменялись. Торговый центр, конечно, не лучшее место для малыша. Но если мама уверена в иммунитете и комфорте ребенка, если маме очень хочется пройтись по торговому центру, то почему бы и нет? Если маме хорошо, то и ребенку рядом с мамой хорошо. Гораздо хуже, если мама будет злющая и недовольная жизнью от невозможности реализовать свои желания. С ребенком можно поехать в гости, в магазин, в кафе, на природу, в путешествие. Просто нужно предусмотреть условия для его комфорта и безопасности.
«Няня? Да вы что? Как можно доверить ребенка чужому человеку?!» — такое тоже было в моем мировоззрении. К счастью, прошло. Однажды я поняла, что очень хочу выйти из дома без детей. Вообще периодически куда-то выходить без детей. И замечательная няня гораздо лучше, с большим энтузиазмом, проведет пару часов с детьми, чем издерганная мама, которая хочет прямо сейчас быть в другом месте. Детям, играющим с няней — хорошо. И отдыхающей маме — хорошо. И зарабатывающей няне — хорошо. А потом отдохнувшая мама вернется к детям и всем опять будет хорошо. Если можно всем сделать хорошо, то зачем делать себе плохо?
После девяти вечера начинается мое личное время. Дети могут спать, могут не спать, но это не влияет на мои вечерние планы. Если младший сын хочет, чтоб я почитала – я почитаю, но только до девяти часов. В девять «чтенное» время заканчивается. Если старшему нужна помощь с уроками — я готова помочь до девяти часов. После девяти я не хочу думать над уроками и не буду. Не хочешь спать – можешь играть. Но только тихо в своей комнате при свете ночника, чтобы не мешать спать остальным. Тихо играть одному в полумраке довольно скучно и ребенок быстро засыпает.
У меня нет проблемы укладывания детей. И у меня есть своя жизнь. Даже когда дети не спят.
Если мама не позволяет себе жить своей жизнью, то она и детям не дает жить своей. Она начинает душить свободную волю ребенка гиперопекой и гиперконтролем. Симбиоз мама-ребенок приносит неудобство обеим сторонам. Если мама не уважает свое личное пространство, ей сложно научиться уважать личное пространство ребенка, а ребенку сложно научиться выстраивать свои личные границы, что в будущем может обернуться проблемами с выстраиванием межличностных отношений.
Про формирование здоровых границ личности – это отдельный очень длинный разговор.
Пока просто позвольте себе иметь свою жизнь. Свою жизнь с ребенком.
P.S. Статья адресована гиперответственным, гипертревожным мамам, забывающим про себя. Статья не является призывом игнорировать потребности ребенка, в угоду всем маминым прихотям. И маме, и ребенку должно быть хорошо.
Анна Быкова
Если Вам понравилось, поделитесь с друзьями!
Источник
ilimas.ru
Дети – цветы жизни
Ласкай сына до пятилетнего возраста и используй розгу последующие десять лет, но когда ему исполниться шестнадцать оберегай его как друга.
Суть воспитания детей сводится к культивации личных качеств у родителей, потому что независимо от воспитания ребенок впитает в себя характер родителей и родных. Чанакья пандит дает простые, но глубоки рекомендации, каким образом сделать процесс взросления ребенка как можно глубоким и зрелым. Процесс воспитания делится на периоды от 0 до 5 лет, от 5 лет до 15 лет и наконец от 15 и старше. Каждый из интервалов времени родителям нужно сосредотачиваться на определенных форматах общения с ребенком.
В этом периоде жизни важно вложить в сознание и память ребенка как можно больше ласки и бескорыстной любви. В столь раннем возрасте мир представляется ребенку интересным и в тоже время довольно опасным. Ребенок формирует базовые представления о реальности и сознании. Родители занимают в данном возрасте позицию Бога. Поэтому видя любовь и нежность родителей ребенок огромными шагами формирует свой духовный уровень сознания. Чем больше любви отдали родители на этом уровне, тем высоко духовнее будет личность ребенка в будущем.
Если ребенок вместо любви в этом возрасте получает жесткость, упреки и негативные эмоции, то у него складывается понимание, что мир опасное место и Бог – это крайне жестокая и негативная личность. Когда такой ребенок вырастет, он рискует стать фанатиком, лицемером и грубым материалистом, потому что у него попросту только негативный опыт о духовной, тонкой сфере жизни.
Стоит также заметить, что воспитание в данном возрастном промежутке практически никак не диагностируется и не исправляется, пока ребенок полностью не станет зрелым. Поэтому бумеранг родительской любви (или ненависти) к ребенку в данном возрасте, может вернуться к родителям аж после 25-30 лет, не раньше.
Данный возраст предназначен для формирования у ребенка разума. Мальчик или девочка должны научиться пониманию, что разум важнее чем эмоции и научиться правильным образом пользоваться своими мозгами. Путь к развитию разума тернист и труден, поэтому родителям стоит заручится терпением и строгостью. Чувствуя и видя строгость родителей, ребенок мало помалу начинает привыкать, что идти на поводу у скоротечных эмоций не всегда правильно и эффективно. Намного приятнее и полезнее для исполнения желаний думать и быть послушным. В таком случае можно достичь желанного куда меньшей кровью и потом.
Хотя родителям может быть сложно переключатся с ласки на розги, это обязательно стоит сделать, чтобы не вырастить ребенка инфантила или вообще одноклеточное существо, которое может только извергать потоки жалоб и упреков. Отсутствие строгости и ограничений чувств ребенка может откатить назад психологическую зрелость на десятки лет. Такие чада могут просидеть сиднем на шее родителей и до самой старости, потому они привыкли, что желания исполняются на уровне чувств и думать, развиваться, рости совсем не обязательно. Ведь мамочка и папочка такие добрые, что накормят, постирают одежду и сказку на ночь прочитают.
Не стоит понимать данный этап воспитания, как этап насилия. Насилие к младшим вообще запрещено всеми этическими кодексами Вед. Ни в коем случает нельзя вести себя так, чтобы ребенок видел в Вас опасность или угрозу. Строгость означает не насилие над личностью ребенка, а ограничение его чувств от желанных объектов. Это делается для того, чтобы ребенок учился думать мозгами, как ему достичь цели разумными методами, не нарушая при этом поставленные родителями законы. Жизнь ребенка как бы превращается в занимательное приключение, которые имеет бесконечное развитие и продолжение во взрослой жизни.
Теперь ребенок уже не ребенок, а друг родителей. Все попытки удержать любимого сынишку или дочурку в рамках младенчества увенчаются для родителей недюжинным стрессом. Теперь уже поздно что-то менять или воспитывать детей. Все что следует делать родителям – это поддерживать равные, открытые, дружеские отношения. Дружба подразумевает равную отдачу в отношениях.
Если родители продолжают как квочки высиживать своих взрослых детишек, то это вызовет чувство унижения у последних и детишки сделают, что-то такое, от чего родителям поплохеет и они поймут, что это уже не безобидный ребенок, а взрослый парень или девушка. И дети в этом случае абсолютно правы, потому что как иначе можно показать невменяемым родителям, что они слегка запоздали со своей заботой.
В качестве эпилога можно добавить, что личность мальчика созревает до 25 лет, а девочки до 18. Поэтому если Вы увидели, что упустили что-то в воспитании своих детей, то у Вас есть время до полного созревания личности, чтобы искупить родительские ошибки за счет искренней и открытой дружбы со своими детьми, пока они не стали независимыми и полноценными личностями.
roman-gavrilov.com
Не делайте из детей смысл всей вашей жизни
Экология жизни. Дети: Этот пост – не место разбираться, откуда во многих молодых матерях берется чувство, что с появлением малыша их жизнь кончается…
Не делайте из детей смысл всей вашей жизни. Чтобы потом вам было легче его отпускать, а ему было легче уйти.
Всё лучшее – детям. Дети – цветы жизни, смысл жизни, главное в жизни. Они заслуживают и требуют без остатка наших сил, времени, внимания.
Этот пост – не место разбираться, откуда во многих молодых матерях берется чувство, что с появлением малыша их жизнь кончается. Но какой бы правильной, великой и достойной уважения ни была фраза «дети – это смысл жизни», на деле очень часто выходит какая-то ерунда.
И, прежде чем закидывать меня возмущенными комментариями, предлагаю дочитать пост до конца.
Уже во втором триместре беременности я перестала заниматься всем, что раньше составляло мою увлекательную жизнь. Почти все друзья куда-то пропали (а на самом деле пропала я сама), я пропускала открытия выставок, перестала планировать путешествия и даже туда хотеть. Ну, и вообще, ставила крест на всём, что касается моих личных планов. А зачем? Моя жизнь всё равно вот-вот закончится.
И начнется совсем другая, наша общая с ребенком жизнь. Смысл которой – в нём, в новом человеке.
Эта жизнь началась, вы не представляете, как у всех родителей – с дичайших криков малыша от колик, недосыпа, борьбы за грудное вскармливание, прогулок в любую погоду с коляской впереди или со слингом наперевес, послеродовой депрессии, конфликтов с бабушками. Она началась с очаровательного малыша, существованию которого я полностью подчинилась.
И, по-моему, это нормально, правда? Сливаться с малышом, когда ему 2 недели, 4 месяца, полтора года. Заботиться о нем, отставляя в сторону все свои интересы.
Уделять ему всё свободное время. Возиться с ним, пока в позапрошлой какой-то жизни творится что-то очень интересное и уже не связанное с тобой. Следить за режимом и отказываться от гостей и поездок, которые слишком бы утомили малыша. Не тратить деньги, откладывая на развивающие занятия, школу, институт, квартиру – ему. Это всё нормально.
Но до какой степени?
Хорошо ли испытывать чувство вины за любое своё желание, не связанное напрямую с ребенком?
Нормально ли запрещать себе видеться с друзьями, рисовать, читать, смотреть кино или выпивать бокальчик белого полусухого, потому что всё это не приносит ребенку никакой пользы? Вместо любимого рисования или еще одного фильма, я могла бы прочесть классную статью по воспитанию. Или пожарить сырники вместо неполезных макарон. Или найти в интернете список развивающих игр, чтобы занять его чем-то нужным. Или убраться, потому что он ползает по грязному полу уже третий день. А я, видите ли, рисую и смотрю кино (в тот единственный час, который остаётся свободен к вечеру).
Нужно ли чувствовать себя виноватой за то, что ты хочешь быть не только мамой?
Моему сыну сейчас три с хвостиком, но я продолжаю испытывать чувство вины всякий раз, когда делаю что-нибудь для себя. Я чувствую себя виноватой, когда веду его на интересную мне выставку вместо парка со свежим воздухом. Когда ставлю ему видео про животных, чтобы дописать статью. Когда не слишком подробно отвечаю на его двадцатое «почему?». Когда думаю «хорошо бы сейчас с подругой в кафе посидеть, на концерт сходить, платье себе выбрать, побыть в тишине, нарисовать что-то давно задуманное».
Короче говоря, я почти каждый день чувствую себя виноватой перед сыном за то, что хочу жить свою жизнь. Ведь ясно как белый день – я должна жить его жизнь.
Стоп.
Придет время, и сын скажет мне: «Мам, я пошёл. Теперь я справляюсь сам, мне уже не так нужна твоя забота, твоё время и внимание. Я сам буду принимать решения, возможно не следуя твоим советам. Свободное время я буду уделять своим интересам, своим друзьям, работе и семье. Мы будем созваниваться пару раз в неделю, может и реже. У меня будет свой смысл жизни, мамочка. И моим смыслом жизни не будешь ты. Я буду всегда тебя любить, но я хочу жить свою жизнь, а не твою». Тут я начинаю плакать. Потому что это правда.
Я не смогу ответить: «Сынок, но я отказалась от всего, когда ты родился. Я забыла о желаниях, которые не касались тебя. Я решила, что всё буду делать для тебя, ведь ты – смысл моей жизни». Мудрость природы заключается в том, что мы, как родители – всё время отдаём и отпускаем. И не должны ничего взамен просить и ждать.
Нет, ребенок – не смысл моей жизни. Он и есть моя жизнь. Но эта жизнь – моя. А его жизнь – его.
Я хочу, чтобы мой мальчик был счастлив не только сейчас, но и в будущем, когда станет взрослым. Поэтому я изо всех сил стараюсь не нагружать его ответственностью за то, что не вижу никакого смысла в жизни, кроме него. И ради него я буду этот смысл искать.
Вместо того, чтобы тоскуя от усталости гулять на очередной прогулке в парке, не в состоянии поддержать ни одну его игру, я оставлю на день ребенка с бабушкой, и займусь своими «необязательными» личными делами. Знаете, для чего? Чтобы в своё время мой сын с легким сердцем и без чувства вины передо мной смог заняться своими. Чтобы мне было легче его отпускать, а ему было легче уйти.
Также интересно: Дети как иллюзия смысла жизни
Без розовых и черных очков: Надо ли защищать детей от правды жизни
Не делайте ребенка смыслом всей своей жизни, чтобы со временем этот смысл жизни не потерять. Он всё равно вырастет и уйдет, и у вас что-то должно остаться. Что-то, кроме любви к нему, которая никогда не пройдет. Что-то своё, чтобы не винить ребенка за то, что тот вырос и не может быть рядом с вами.
«Пожалуйста, мамочка, живи свою жизнь. А я буду жить – свою».
Хорошо, сынок, постараюсь. опубликовано econet.ru
Автор: Мария Рожкова
P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание – мы вместе изменяем мир! © econet
econet.ru
